Маленький ныряльщик - Страница 82

***

Я не слишком разбираюсь в обычаях большинства народов, живущих на необъятных просторах Земли, поэтому доверился искушенности одного из людей Михаила Львовича. Правда, дал ему понять, что не стоит скрывать он "партнёра" факт неминуемой гибели его и всей команды в случае, если достигнуть договорённости не удастся.

На то, чтобы втолковать пирату, эту несложную истину, ушло два дня. За это время вернулся из Сайгона наш посланец и привёз новости. А церемонии всё продолжались и продолжались. Тогда капитану флибустьеров на шею привязали камень и подвели его к борту. Аргумент оказался действенным - уже через час команда джонки приступила к выполнению возложенной на неё задачи. Теперь, с таким-то помощником, некий, пусть и приблизительный, план у меня сформировался.

***

Ограбление пакетбота, да ещё и в видимости берега - даже в здешних бандитских водах на подобное решаются редко. Тем не менее, наш "партнёр" проделал это: Догнал и взял на абордаж рейсовый пароход, идущий в Сайгон из Сингапура. Обчистил пассажиров, судовую кассу, выбрал из перевозимых товаров то, что показалось ему наиболее привлекательным. А потом спокойно удалился. Как мы и договаривались, лишним душегубством он не увлекался - нам требовались живые свидетели, эмоциональные и возбуждённые, которые бы обязательно вернулись в лоно цивилизации, пусть и с задержкой как раз на время ограбления. Главное - то возмущение, что привезли с собой пострадавшие. Желание догнать и наказать разбойников, должно было возникнуть у колониального руководства и побудить его к направлению военных кораблей на борьбу с пиратами.

Очень удачно вышло то, что корсар нам попался основательный. У него даже паровая машина установлена, что заметно расширяет промысловые возможности. А мы, естественно, заняли позиции у выхода из гавани главной базы французского флота. Мы - это три подводные лодки. Помня о прочитанных книжках про тактику "завесы", нарезал им зоны так, чтобы не мешали друг другу.

Я сегодня вышел обеспечивающим с Писаревским. Игнат - с Рожественским, а Клёмин - с Подьяпольским. В перископ видна глубокая бухта, дальний край которой не просматривается. Что-то дымит, но из-за расстояния ничего разобрать невозможно. Энергичный тропический рассвет уже завершился, и яркое солнце заливает море и берега своими лучами. Мы не решились проникать в бухту и, тем более, в речные фарватеры, впадающей в неё реки. Знаете, эта задача скорее для моего первого деревянного ныряльщика - только у него была маневренность, достаточная для петляния среди неведомого.

Но, пожалуй, будь он сейчас при мне, я всё равно не стал бы соваться на нём в порт. Тут повсюду ужасное многолюдье, и вероятность, что случайный зевака заметит рубку, очень велика. А пробираться под водой немыслимо - очень мутно. Так что таимся мы на просторном месте, не будучи уверенными в том, что сумеем поразить цель, буде таковая появится.

Жизнь на лодке идёт себе потихоньку. Шестеро по койкам, чтобы не путаться под ногами у остальных. Радист приткнулся в своём закутке и вслушивается в окружающие шумы через стетоскопные трубочки, подсоединённые к металлическим звукопроводам - электронной аппаратуры у нас по-прежнему нет. Штурман, за своим столиком в центральном посту ведёт счисление, а командир с вахтенным начальником по очереди приникают к окулярам перископа и пытаются обнаружить хоть что-нибудь примечательное.

Основная часть труда подводника наполнена бесконечными рутинными деяниями и терпеливым ожиданием. Потому Измаил Максимович Зацаренный и командует надводным кораблём, что при его темпераменте чувствовать себя постоянно скованным и выжидающим, просто невыносимо.

- Есть, корвет идет на выход, - докладывает вахтенный командир.

Сергей Петрович приникает к окулярам, довольно хмыкает и делает мне приглашающий жест. Отрицательно кручу головой:

- На карте покажите.

Точки проставляются рядом друг с другом. Азимут совпадает, а расстояние разнится. Дальность определена на глазок.

Терпение. Еще десять минут, и вторая пара точек ложится на тот же лист. Штурман сообщает курс и скорость цели с неопределённостями размером с Эверест.

- Лево сорок, средний ход, - Писаревский отдал команду и повернулся в мою сторону, словно испрашивая одобрения.

Киваю. Понятно, что мы пытаемся встать поперёк курса неизвестного, чтобы, пройдя вперёд, поймать его на кормовой залп. С другой стороны, выйдя из бухты, корвет или сохранит первоначальный курс в открытое море, или повернёт направо. Еще одна неопределённость - момент поворота, если он состоится. Игра вероятностей, а что делать?

- Боевая тревога, - экипаж расходится по местам и доклады о готовности следуют один за другим. На фоне этого оживления сообщение о шуме винта воспринимается как очередная деталь мозаики - мили три до цели, не больше.

- Десять влево!

Всё правильно, Петрович уточнил место встречи торпеды с бортом француза и решил, что состояться это событие должно, по возможности, раньше. И пора прятать нашу гляделку, а то увидят ещё ненароком.

Слышу, как заработал двигатель, опуская перископ, и успокаиваюсь. Всё вовремя. Всё правильно. Все смотрят на часы, отсчитывая секунды. Спокойствие, только спокойствие. Такое впечатление, что через всю лодку протянулся хрустальный нерв и, натягиваясь, истончается.

- Поднять перископ! - командир снова прильнул к окулярам. - Право два, одерживай, пятый товсь!

Пауза.

- Пятый готов!

- Пятый - отбой. Убрать перископ. Лево на борт. Резко!

- Характер работы винтов меняется, - опять радист доложил.